«Это не аутизм»

Игнату было три с половиной года,  когда мы начали заниматься. Ситуация была критической – под вопросом был диагноз «аутизм» и задержка психического развития была крайне серьезной.

Внимание почти не удерживает, есть фобии: он очень тревожный и расторможенный,  плохо идет на контакт с педагогами,  боится некоторых картинок,  убегает от детей или толкает их,  и при нем нельзя говорить некоторые слова (совершенно невинные казалось бы, например «муха»).  Никогда не знаешь, как он себя поведет на занятии и чего испугается. Но пришлось искать пути.  Я каждое занятие приходила с «чемоданчиком» игр и пособий. Мы делали пальчиковые игры под музыку, устраивали кукольные представления, занимались логоритмикой, рисовали, играли в настольные игры, переходили из комнаты в кухню, чтобы сменить обстановку.  Во время наших занятий Игнат выдворял маму из комнаты  и она в волнении стояла под дверью, ловя каждое наше слово  и готовясь в любой момент прийти мне на помощь, если Игнат неожиданно испугается  или начнет «бунтовать».  Буквально мокрая я «выползала» от них.

Нужно  отдать должное Юлии — маме Игната. Она держалась именно так, как нужно – была спокойной, собранной, внимательной и активной. Она выполняла все мои  рекомендации,  придумывала поощрения для Игната во время занятий,  домашние задания выполняла «от и до». Все пособия у нее были собраны в красивую коробочку и ждали удобной минутки, когда Игнат будет способен воспринять задание или речевую игру.  Тогда нужные картинки мгновенно вынимались из «волшебной коробочки» и мама успевала «подсунуть» ребенку игровое задание.  Бывало, Игнат просто бегал по комнате, иногда приостанавливаясь рядом с мамой, которая увлеченно играла сама с собой. Но знаете – так, ненавязчиво, а мальчик усваивал новый материал и потом неожиданно выдавал новые слова и предложения, которые слышал вскользь, как бы подсматривая за игрой мамы.  Юлия вела специальную тетрадку с записями успехов и неудач  занятий с сыном, туда же заносились возникающие вопросы, которые она задавала мне во время наших встреч.

Юлия была той самой мамой, которую я часто ставлю в пример – организованная и полная оптимизма, она не сдавалась, не отворачивалась от проблемы и без паники,  планомерно шла вперед, делая от нее все зависящее, чтобы справиться с проблемами сына. Она нашла хорошего невролога и начала лечение по выбранной врачом схеме.

И Игнат начал выправляться! Я сама боялась поверить, но через год еженедельных занятий стало ясно – это уже не аутизм, а скорее остаточные явления тех неврологических факторов, который повлияли на развитие малыша.  Да, особенности в развитии и психике оставались, но с ними можно было идти вперед и учиться дальше! Он постепенно стал догонять сверстников: Игнат не забывал ничего из пройденного, с удовольствием играл со мной в речевые игры, занимался подолгу, мы уже начали учиться читать и исправлять произношение.  В коррекционном садике логопед удивлялся, как мама смогла так сильно «подтянуть» ребенка?

Но мама секрет не выдавала, опасаясь ревности со стороны педагогов – увы, такое токая ревность к другому специалисту иногда встречается. Я даже иногда дома подшучивала, что скоро местные логопеды объединятся и устроят мне «темную» —  уж слишком много детей приводили ко мне от некоторых специалистов.

В общем, Игната через год с небольшим — стало просто не узнать!

Он стал ходить на занятия в центр дошкольного развития  и в обычный детский садик.  Конечно, мама Игната  проделала огромную работу, чтобы это стало возможным, адаптация в саду была долгой, но они справились! И тут встал вопрос о том, что нужно было бы снять диагноз «аутизм», но, увы – это оказалось не так просто. Поставить такой диагноз было легко и быстро, а вот убрать – оказалось проблемой.  Чтобы попасть в коррекционный детский садик, маме пришлось посетить детского психиатра.  На приеме у врача Игнат замкнулся  (доктор была строга и неприступна), а рассказы о фобиях и акцентуациях характера довершили картину. Не задумываясь, врач выставила диагноз «аутизм».

За этот год Игнат совершило огромный рывок,   казалось бы —  вот его достижения и результаты: теперь он неплохо общается с детьми и взрослыми, познавательная деятельность догоняет норму, он играет (пусть неуклюже и неумело) с детьми, учится читать и решать примеры, речь развитие речи почти в норме.  Я даже корю себя, что вовремя не отговорила Юлию от обращения к детскому психиатру…

До сих пор пока не ясно, что на самом деле наблюдалось у Игната – ярко проявленная неврология или аутоподобные симптомы, и борьба за отмену диагноза «аутизм» продолжается.  Но опыт показывает, что иногда такая проблема поддается коррекции!

По крайней мере, свой шанс они не упустили.

логопед-дефектолог
Наталья Игоревна Кулакова

В Мой Мир

0

Tweet