Пятилетний диктатор

 

«Неееет! Я не сяду на детский стульчик. Я сяду на взрослый стул. А ты здесь сиди! Рядом! Поняла?» — зло рявкнул 5-летний диктатор и деловито полез на взрослый стул, предназначенный для родителей. И он не шутил. Его мама  покорно и даже как-то привычно прислонилась спиной к стене и сползла по ней на корточки.

Сиротливо положила на коленки рюкзачок.  Глаза испуганной собаки. Умной и бездомной. Руки в цыпках, ногти не ухоженные, как у школьницы. Когда-то красивая, а сейчас — запуганная женщина. Потухший взгляд, тихая робкая речь. Она полностью махнула на себя рукой и растворилась в ребенке. Вся. Без остатка. А он ее просто раздавил. Впрочем, кажется — не  он первый.

Я была в шоке. Честно. Первый раз такое видела у себя в кабинете. У меня сначала даже не было слов.

А первый раз пришли они еще год назад, Артему было 4,5. Уже тогда все было ясно. Занятия проходили в общих мучениях. Меньше всего страдала, как ни странно, мама. Она уже свыклась и даже как-то недоумевала, что же меня так удивляет. Артемий ставил условия, если они не соблюдались – падал на пол или буянил, мама умоляла его пойти на уступки, заранее капитулируя, и безропотно выполняла все его указания. Лишь бы мальчик не нервничал. Процесс постановки звуков сами понимаете, от этого не выигрывал.

Однако мне все-же удалось поставить ему пару звуков и они как-то вопреки всему – быстро автоматизировались. Интеллект отличный, а вот характер… Он приносил на каждое занятие орудия устрашения. Это были клещи, автоматы, детские шпаги, однажды самую натуральную садовую лопату. И недобро этим всем помахивая, прямым текстом мне заявлял, что если ему что-то не понравится – я огребу по полной. Мама сразу пугалась. Видимо верила в серьезность намерений сыночка и еще больше пугалась, когда я эти демонстрации решительно пресекала. Ну, сами понимаете. Тут уже акцентуации. Все мои советы пойти к детскому психологу молча принимались и так же молча – саботировались.

А однажды его привел папа. Папа стремительно распахнул дверь моего кабинета  и вшагнул,  словно сошедший прямо со страниц глянцевого журнала про успешных бизнесменов нового поколения. Как и положено. Взгляд прекрасен и тяжел. Поза и речь – не терпит возражений.

Разговор наш выглядел оригинально.

«А скажите, почему же мой сын не идеально говорит?» – просверлил меня взглядом с обложки папа. Пока я пыталась объяснить, что у Артема с речью и что же мешает ему нормально заниматься, и почему же так необходимо посетить психолога и разобраться в отношениях с ребенком, папа, сосредоточенно опустив глаза, начал по кругу расхаживать по кабинету. То есть натурально по стенке, словно по арене цирка, все набирая обороты. А я непроизвольно, чтобы держать его в поле своего зрения, увлеченная своей речью,  начала поворачиваться на своем крутящемся кресле вокруг своей оси.

И вот в какой –то момент я замечаю, что происходит! Папа сопит и ходит по кругу,  все ускоряясь, а я кручусь на кресле и вдохновенно ему что-то говорю, жестикуляруя уже видимо для равновесия. И что самое интересное, он меня не слушает! А думает о чем-то о своем. Личном, знаете-ли. Я даже заподозрила, что если я сейчас встану и уйду, он не заметит и продолжит ходить по кругу.

Тут я остановилась и кое-как его тоже сконцентрировала. Он мне ничего не отвечает и смотрит то ли угрожающе, то ли вообще – в себя ушел. Но выглядит все так же — глянцево. Аж страшно. Прямо хоть в кино его снимай.

С привычной стремительностью  он с облегчением ретировался. Впрыгнул видимо обратно в свой глянцевый брутальный журнал, где мужчины занимают стулья, а место молчаливой жены — на полу у стенки.

И стало мне сразу ясно, что у них там стоооолько всего дома, и проблема такаааая сложная, что даже семейный психолог тут не поможет. Чтобы помогло, надо ведь проблему осознать и захотеть что-то поменять!  И очень жалко стало маму. Очень!

И через несколько занятий они пропали.

А через год явились снова. И конечно, проблемы никуда не ушли. Только усугубились. Артему стукнуло 5. Выглядел он на все 6, а то и 7 лет!  И теперь он заставлял маму садиться на детский стульчик, злорадно усаживался ей на колени и только так соглашался заниматься. И мама и стул скрипели, этому тирану тоже было неудобно вот так восседать, но привычно поиздеваться над маманей являлось делом принципа. Если заставить его сесть самостоятельно – он устраивал натуральную показательную истерику с угрозами и валянием на полу и выкрикиванием угроз, а наше занятие, так и не начавшись, превращалось в фарс и срывалась.

При чем, когда его приводила няня (о, бедная женщина!), он выкрутасов не устраивал. Хотя, по прежнему, приносил с собой то ножичек, то пистолетик с конкретной целью наподдать всем, кто его не послушает. Теперь он еще и расписывал, что сделает и как отомстит. Но со мной — этот номер не проходил.

Сходили они к психологу, мама покивала, со всем согласилась. А она же со всем соглашается. Но оба мужчины в ее семье – ей думать дальше не разрешили. Бунт у них на корабле был тут же жестко подавлен. У них знаете-ли – не забалуешь. Но по своему, она конечно оправдывала свое положение в семье.

Чудесным образом мы поставили еще пару звуков. Каких нервов мне стоили эти занятия – отдельная тема.

И вот он – апофеоз диктата и перевернутых с ног на голову детско-родительских отношений.

«Неееет! Я сяду на взрослый стул. А ты здесь сиди! Рядом! Поняла? А ну садись тут, я сказал!» — рявкнул Артем.  И мама  обреченно сползает по стене на корточки.  Прямо у меня в кабинете. И дальше знаете что? Она там — на корточках  — устраивается поудобнее и садится на пол. И готовится так сидеть все занятие. Опустив голову, понимаете?. «А твое место, деточка — у параши!» — совершенно некстати всплывает у меня кадр из известного фильма…

Сидящих на полу родителей, морально раздавленных 5-ти летним дитятей (при том что в кабинете мест посидеть  хоть отбавляй) —  я еще не видела. Ужас.

Ох, не выдержала моя душа. Ох, и наподдала я этой мамаше. Семейный психолог бегущей строкой пробегал у меня по лбу, голос стал железным, глаза горели. Ведь если так дальше пойдет, кто знает – не понадобится ли им психиатр? Маму подняла (она вяло сопротивлялась)  и силой усадила на взрослый стул, решительно стащив упирающегося в гневе диктатора. Ни  и разозлилась я тогда.

Но ничего не подействовало. Они пару раз еще пришли с няней. Звуки автоматизировались как-то помимо его железной воли. Лишь один звук, благодаря  той же его железной воле, не входил в самостоятельную речь. В чем, собственно  и была загвоздка, продлевающая наши совместные логопедические конвульсии. Я каждый раз нуждалась в валерьяне, хотя держалась стойко. И затем они снова пропали. Честно скажу, я испытала совсем не педагогическое облегчение.

Логопеды — они тоже люди.

Где теперь сидит эта мама? На полу или уже под столом у него? Не знаю. Но вот такая история. Грустная. Каким будет Артем? Кого будет заставлять садиться на пол дальше? И что будет с мамой?

И так хочется, чтобы она набралась духу и смогла все поменять. Сначала в себе, а потом уже и в отношениях.

Но, это уже не логопедическая тема…